Добро пожаловать в суровую реальность: ставят капельницу, она не капает, ее тыркают-тыркают, руку тыркают-тыркают, вена уже ноет, ставят в другую руку.

Реальность еще более суровая: надо постоянно пить горячее, но «у нас чай только утром и вечером» (его, к слову, пить невозможно), а еще у них только одна рабочая розетка, в коридоре – и та старого типа, куда не лезет ни один штекер. И кошка Дашка в инфекционном отделении. И стены из-за грибка кусками отваливаются так, что кладку кирпичную видно.

С температурой под 40 снятся очень чудные сны: красочные, с кучей действующих лиц, правда, потом почему-то сны сменяются галлюцинациями и хочется бежать куда-нибудь. Далеко-далеко. Быстро-быстро.

На самом деле, пока не увезла скорая, я почему-то успела два дня полежать подумать о жизни – и о смерти, и сделать вывод, что нет, сколько бы раз я в этом году ни желала себе сдохнуть, нет, еще не хочу. Жить хочется, и
хочется отчаянно. Нормальное такое предпраздничное настроение, накануне 21го дня рождения и нового года, но очень уж меня эта мысль поразила. Не то чтобы я старательно готовилась распрощаться с этой жизнью, просто год выдался снова не очень-то хороший: чехарда в отношениях, снова какие-то разборки в семье, какие-то ссоры на пустом месте, переезд в общежитие (который должен был поставить точку в ссорах и, как я думала, точку в принципе в нашем совместном существовании, но нет, каждый выходной я сгребала вещички и ехала к мамепапе, чтобы меня кормили, гладили по головке и говорили всякие хорошие вещи – хорошие вещи и поглаживания не стали правилом, но теперь их добиться стало гораздо проще). Тяжелая дедушкина болезнь, его не менее тяжелый уход – и у меня даже не нашлось слов тогда, чтобы выразить всю боль, потому что человек был более чем замечательный, один из немногих действительно близких мне, и мне кажется, вся семья до сих пор не очень пришла в себя, хотя все случилось в середине августа – и да, все к тому шло. И эти постоянные авралы на учебе, какой-то непроходимый пердимонокль с работой, какая-то ерунда со здоровьем, которого не очень-то уже и много – все как-то намекало, что если не навести порядок в этой своей жизни, то так долго мы не протянем. Мы – в смысле, я и жизнь эта самая.

Как сказала Н., «вот как встретила – так и проводишь. Весь год от этой компашки отделаться не можешь». И это действительно так: я совершенно случайно ввязалась в эту историю под новый год, последствия расхлебываю до сихпор – не в плане событий уже, а так, только порефлексировать да поразочаровываться. Все почему-то хочется найти для себя ответы на какие-то оставшиеся вопросы, хотя давно понятно, что ничего не изменится, и иначе и быть, в общем-то, не могло, на что только рассчитывала. С расчетами вообще в этом году сложновато было: всегда хотелось возлагать людей на свои ожидания, прилепливать их к своим идеалам, поправлять на них бантички, чтобы не сваливались, а тем временем декорации рушились карточным домиком, заваливая и меня, и тех несчастных, что под руку попались. Как-то надо осторожней с этим быть впредь и не очень-то надеяться на всех подряд.

Собственно, в больнице и выяснилось, кто действительно что-то значит, а кто так, мимо проходил. Уже столько времени прошло, а все пекинские написали-позвонили, хотя и общаемся не очень-то часто, но всегда искренне и с душой, что приятно. А вот те самые мои мальчики-однодневки (ну не совсем уж так, но не будем кривить душой) даже и не вспомнили. Странно было бы что-то от них ожидать, да только вот в глубине души надежда теплилась. Ну не повезло, бывает. Ладно.

В новом году хотелось бы, чтобы с людьми было по-другому. Не ошибаться. Хотя бы не так часто. Пожелания здоровья смотрелись очень актуальненько, поскольку без здоровья что-то уже ни учебы с работой, ни любви с
нежностью не хочется. И да, пожелание философа оказалось тоже в тему, но не будем с этой нецензурщиной.)